Читать книгу "Москва навсегда. О нелюбви и не только - Сергей Жарков"

Приоткрывшись, скрипнула комнатная дверь, в дверном проеме показалась небритая, растрепанная физия хозяина квартиры, Сереги.

– Денис, Андрюха, к вам гостья! Я ее оставил в прихожей. Просыпайтесь!

Андрей встрепенулся и, соскочив с тахты, стал одеваться; сколько он проспал и сколько сейчас времени, совершенно не понятно, Дениса не было, а Серегина довольная физия все не исчезала.

– Ну так я скажу ей, чтоб проходила? Симпатичная, – сочным полушепотом добавил он.

– Привет, меня Рита зовут, – представилась худенькая миловидная девушка лет семнадцати. – Я помогаю Денису убираться, иногда в гости к нему прихожу. Она стеснительно пожала своими девичьими плечиками, светло посмотрев на Андрея.

«Юная поклонница таланта, что ли? А да, пионерка, он что-то вчера говорил», – вспомнил Крайнов.

– Проходи, – сказал он, кивнув головой. Он сложил постельное белье на край тахты и пошел умыться в ванную. Голова, как ни странно, после вчерашней мексиканской сивухи была ясной. Умывшись, вернулся в комнату, наблюдал за девушкой, наводившей порядок в столяровском бардаке. Она сложила постельное белье и шмотки, взялась за целлофановые пакеты с мусором, пустые бутылки и пепельницы с окурками, в руках появился веник, совок. У нее был типичный, свойственный москвичкам, вздернутый аккуратный носик, маленький рот, полные, красивые, бантиком губки, серые, глаза; собирая пакеты, она поглядывала на Андрея.

– А ты в гости приехал к Денису, ты тоже музыкант? Из Рязани?

– Не совсем музыкант. А почему из Рязани? – удивленно спросил Андрей.

– Денис же из Рязани.

– А-а, вот как, да. Не, я не из Рязани, я из Сибири, из Новосибирска, – добавил Крайнов.

– Ну, это же где-то рядом. Включи музыку, – попросила она,

– Что любишь слушать?

– Что угодно, только не радио. Что у Дениса есть интересного?

Крайнов включил диск Mercury Falling, из басовитых дорогих колонок зазвучали мелодичные, успокаивающие переливы Стинга. Она закончила уборку, поправила волосы, мило пыхнув на челку, спросила:

– Я принесла печеньев, в прихожей пакет оставила, в упаковке, вкусные. Согреть чай? Принесу?

– Да, конечно, – ответил Крайнов.

…Они лежали на тахте, он на боку, подставив под голову локоть, смотрел на ее юное, худенькое, совсем белое, без капли загара девичье тело. Она, заметив Андреев внимательный взгляд, присела и выудила из страстно-скомканной кучи белья свои трусики, юбку, блузку, принялась одеваться.

– Так ты закончила 10 классов, а тебе 17?

– Да, я оставалась на второй год в пятом классе, сильно болела.

– А куда после школы пойдешь?

– Еще не решила…, в техникум или институт.

– На кого будешь учиться?

– У меня шить хорошо, получается, – сказала она, одеваясь. – Мне пора, я пойду, Денису привет.

– Хрен знает, что сейчас творится в России, Андрюха! А особенно в Москве! Бакс за три дня вырос в цене в два раза! И еще будет расти, точно тебе говорю! Ты же видишь по тиви, как у Кириенки очки запотевают! Если много деревянных – меняй!

– Надо бы, да. Я на пару дней подзабил на все, вчера со своим школьным другом текилу пил…

Илья Савинов присвистнул. Это был высоченный, представительный, с аккуратной русской бородкой сибиряк, так же, как и Крайнов, закончивший экономический факультет Новосибирского универа, поступивший на пару лет раньше Крайнова; в Москву переехал в 96-м году, доучивался в Нске наездами. Он работал в центральном офисе той же фирмы, куда в отдел маркетинга в Москву перевелся Крайнов. Савинов был тертым жизнью мужиком, приехавшим в Нск в 16 лет из глухой таежной деревни, с ходу поступив в универ, был одним из лучших, не только на курсе, но и на факультете. Выучил английский и свободно говорил на нем. Нская профессура на него не нарадовалась, но он рано женился, завел двоих сыновей-погодок, а сейчас жена была на сносях и ждали третьего; научная карьера Савинова с третьего курса была заброшена, он обеспечивал семью. Но Илья нисколько не выглядел испугавшимся кризиса. Наоборот, он получил от него тонус, глаза его горели новым блеском.

– Ты понимаешь?! Сейчас все пойдет по-новому в России, сначала 96-й год – «Голосуй, или проиграешь», и у нас тут, в Москве, была сладкая жизнь, деньги рекой, а сейчас и власть будет другая, и этот кризис – он круче и важней 93-го. Это эко-но-ми-ка! Теперь и Боря Энерджайзер долго не протянет, через годок закатают!

– Слушай, – в ответ спросил Крайнов. – А ты со своей семьей, – он кивнул в сторону кухни, где раздавались шкворченье кастрюль и стук тарелок, которыми руководила ильевская жена. – Не боишься? Зарплату порежут?

– Ха-ха, – захохотал Илья, – да скорей всего! Порежут, и квартплата вырастет! Мы ж в Москве в баксах за жилье платим!

– Что будешь делать?

– Ничего, старик! У меня всегда есть место для отступления, – смеялся Илья. – Уеду в тайгу, в свою деревню.

– А жена?

– А что жена, жена – учительница начальных классов! Вот уж кто без работы в деревне не останется! Да все в порядке, старик! Кризис очищает! И экономику, и людей! И страну. Вот тебе будет сложней, маркетинг точно порежут. Должность сократят. Но ничего, что-нибудь придумаем! А сейчас пойдем, посмотрим, что жена приготовила, выпьем водки за встречу.

– Давай, Илюх, но без фанатизма.

– Пара бутылок, не больше. Какой там фанатизм…

Савинов оказался прав, должность в отделе маркетинга, которой добивался Крайнов, сократили. Но он помог Андрею с работой, устроив его помощником финансового директора в автоцентр «ВАЗ-Авто». На волне кризиса даже в Москве упали продажи бюджетных иномарок, продажи русских «девяток» и «десяток», напротив, выросли, и ни безалаберность сборки на заводе, ни рекламно-маркетинговые махинации вазовских автодилеров в кризис не отпугивали покупателей. Это была не совсем та работа, на которую рассчитывал Крайнов, но кризис 98-го года, драйв от московской жизни увлекли его и затянули в Москву.

Глава 2. Знакомство

– Держала сыр ворона в пасти, а ворон умирал от страсти! Рекламная служба «Русского радио»! – голосом хохмача и радиоведущего Фоменкова кричали колонки из торговых палаток; выйдя из их рядов, Крайнов вместе с потоками туристов и отдыхающих направился в сторону главных ворот ВДНХ. Решив вопрос с московской работой, он снял комнату на юге столицы, еще не переехав в нее, собрался, наконец, посмотреть одну из главных московских туристических достопримечательностей. Родной Новосибирск, выросший в миллионник в советскую эпоху 20-го века, был размашистым городом, с большими проспектами и домами. Но храмовые красавцы-павильоны, золотые скульптуры фонтана Дружбы народов, впечатляли и завораживали. Московское ВДНХ и в российские 90-е оставалось любимым туристическим местом, где умершая советская эпоха поклонения будущему, уступила склочной, базарной России, закидавшей шмотьем архитектурных советских монстров.